Салин Ю. Письмо

Салин Ю. С. Письмо

Дорогой Герман Николаевич!

Ваша книга попала прямо в солнечное сплетение моих, да и общечеловеческих тоже, силовых линий поиска, напряженного размышления – а в чем же смысл жизни, что она такое есть, эта жизнь, что за мир образовался вокруг моего Я, и какие вообще отношения между миром и мной?

Цивилизация вот уже четыре века после Декарта пребывает в иллюзии, что мир можно описать совершенно объективно,  не упоминая о субъекте. О человеке то есть. И нынешний кризис-то и натыкал носом все премудрое белое сообщество, — черта лысого вы наописываете, а не мир как он есть!

Да, конечно, мир вы при этом построите, но какой, можно ли будет в нем жить, и единственный ли он, и почему отказано в построении другим людям, думающим и воспринимающим не так, как узкая секта ученых лапутян?

Главный водораздел в подходах к миропостроению проходит между Западом (приспособление природы к человеку) и Востоком (приспособление человека к природе). Соответственно у Европы основное внимание привлекает объект,  мир, который надо завоевать, а у Индии, Китая и примкнувшей к ним России важнейшим предметом исследования стал сам субъект, его внутренний мир, утаенных мыслей наших бездна,   по Г.Сковороде.

Писатель, если он не регистратор и не сочинитель, должен быть исследователем внутреннего космоса. Именно так я и понимаю Вашу книгу. Фиксация наблюдений процессов и предметов внешнего мира составляет основу объективной рациональной науки – это журналы регистрации параметров в физическом опыте, это геологические дневники и т.д. Писатель должен уметь распознавать различные состояния собственной души (за чужой не понаблюдаешь), следить за ее изменениями, улавливать тончайшие нюансы колебаний и побуждений. Это и будет, если верить Толстому и Достоевскому, настоящая наука, которая и выше и прежде нынешней научной науки.

Ваш «Апокалипсис» занимает в исследовательском процессе выдающееся место. По глубине проникновения в душу можно поставить рядом разве что подпольного человека Достоевского да Ивана Карамазова, но там автор все же дистанцируется от своего героя, преподносит его несколько со стороны, это не его личные откровения, а писательское творение. Оленин, левин, Нехлюдов – вторая ипостась Толстого, а где же первая? Не в «исповеди» же! Тут рефлексии через край+ а она всегда искажает, в ту или в эту сторону, но обязательно искажает, потому что принужденно высчитывает баланс.

А вот у Вас… Конечно, и мальчик Гера на портрете, и иллюстрации Н.Ионина должны доказать любому сомневающемуся, что написано от первого лица, и что это не литературный прием. Но и ставить знак равенства между героем и автором все же было бы неосторожно, хотя заявление «никаких намеков на реальных людей» воспринимается просто как юридическая страховка.

Главное, конечно, не в этом. Авторская фантазия или личное откровение, но проникновение в душу впечатляет и заставляет задуматься о фундаментальных вопросах познания и бытия.

Есть ли Инобытие или только Небытие? Для кого Миша существует и что такое существовать? У Беркли  критерий простой – существовать значит быть воспринимаемым. Без этого никуда. Иначе как мы убедимся в существовании   самых реальных вроде бы вещей – камня, стола, дерева? Мир на самом деле  , по Будде, это то, что считаем миром мы сами. Но уж восприятия-то без того, кто воспринимает,  без моего Я, не бывает. И хочется верить чукчам – возвращается из Верхнего мира тот, кого любят, кого ждут, кого вызывают оттуда. А плохой, жадный, алчный уходит навсегда.

И вопрос о боге, религии, вере решается в этом случае тоже. Как же можно уверовать в какого-то внешнего, всесильного бога, которому надо молиться, у кого выпрашивают, вымаливают, — верни мне родного человека! Возвращаешь только ты и только силой своей любви, и нечего сюда впутывать третьего лишнего!

Главное – сила духа. Тут Ваша книга опять на острие атаки. Сейчас много говорят об ИСС – измененных состояния сознания. Только при переходе на иной режим восприятия ты увидишь то, что недоступно объективному, вечно стороннему наблюдателю, не ведающему ни жалости, ни гнева, добру и злу внимающему равнодушно, человеку, больному ожирением души, не способному на титаническое напряжение всех дремлющих внутренних ресурсов. А как сподвигнуть человека на это, или – как он сам может оказаться на уровне высших требований истинного бытия?

У дикарей , наших с Вами общих друзей и учителей, обязательными были инициации на переходе от биологического существа, человеческого младенца, претендента на звание Человека, к приему в сообщество возросших, ставших настоящими, равноправных людей. И эти тяжелейшие, не для всех переносимые испытания были пытками в полном смысле этого слова, — тут и голодания, и запредельные физические нагрузки, и одиночество, стужа и жара, в ход шли и поджаривания на огне, соискателя беспощадно кололи и резали… В общем, страдания и мучения для того, чтобы стать способным на истинное восприятие мира, признавались необходимыми. Никакого тебе качества жизни, комфорта, без которого цивилизованный раб теплого туалета и дышать  не в состоянии, какое уж тут познавать!

А разве смогли бы Вы прочувствовать, прожить свой Апокалипсис, если бы не был он выстраданным? Вы всю эту необходимую преамбулу к познанию и излагаете, здесь и пронзительные откровения о причинах появления второго Германа, о ленинградской блокаде, коллизии «папа, мама, я и хлеб». И протокольные записи о последних мгновениях Миши в этом еще мире, и напряженные попытки выхода на контакт…

Почему мама долгое время не могла овладеть таинством перехода, а отец смог? Вопрос сводится к тому, были ли привнесены в душу внешние помехи(молитва вместо медитации), достигнута ли была полная концентрация воли на единственном желании. Тут даже мимолетная рефлексия, когда ты успеваешь и себя увидеть в этом устремлении, обрекает тебя на поражение. И писательское восприятие оказывается под сомнением. Великий индийский святой Рамакришна  уходил к Богу, его душа отсутствовала в теле несколько месяцев, ученики все это время старательно поддерживали биологические процессы в его бесчувственном теле. И после возвращения учитель так и не смог описать Бога, рассказать обо всем, что было, потому что если хоть малейшая частичка его сущности оставалась бы вне процесса растворения в Боге, богоявление было бы исключено. А тут целая книга…

И как же к этому отнестись?

Взрывая, возмутишь ключи. Питайся ими и… Пиши! А иначе зачем? Для кого все эти личные открытия, прозрения, проникновения, откровения? Да, описывать значит отстраниться, наблюдать себя со стороны, хотя бы в воспоминаниях. Рискуешь потерять как раз главное. Но ведь можно учесть заранее все эти опасности и принять меры. У исламских суфиев различается состояние фана  , когда человеческое Я полностью и окончательно исчезает (случается, что и физически), но возможно и безусловно предпочтительно сохранить в себе способность вернуться с того берега к людям, чтобы обогатить их своим драгоценным(ценою в жизнь) знанием. И это уже состояние бака .Канал существует не для того, чтобы пить, его функция – доставлять воду жаждущим.

Так что если Вы владеете этим запредельно высшим состоянием. Практически никому не ведомым, то и передавайте читателям все, что прочувствовали, прослышали, провидели, будь то хоть евангелие (благая весть), хоть апокалипсис ( тяжкая весть). Потому что не дано иного спасения в пучине нынешнего и грядущего кризиса.

Успехов Вам, уверенности в своей правоте и долгих лет плодотворной деятельности.

Искренне Ваш      Ю.Салин

10.07.10

Комментарии запрещены.